На востоке Москвы, на границе с областью, есть заросшее камышом «Черное озеро», с примыкающими к нему люберецкими отстойниками бывших очистных сооружений. Отстойники по прямому назначению много лет не используются, подзаросли рогозом, бешеным огурцом и кое-где ивняком. Птиц здесь стало мало, исчезли кулики и прочие околоводные обитатели.
Но само озеро еще живо и дает приют уткам, лысухам, чайкам и крачкам. Есть здесь чомга, большая и малая выпь, обычен коростель, да и воробьиной мелочи достаточно.
Цапля поймала рыбу.
К сожалению, судьба озера предрешена. Недолго осталось ему радовать глаз «многоцветьем» дикой природы. Наступает Москва со своими новостройками. Два-три года — и вырастут рядом с озером многоэтажки. Превратятся его берега в гадюшник-свалку, как это уже случилось с соседним Салтыковским лесопарком.
«>
Серая цапля.
На озере этом бывал неоднократно, птиц фотографировал, горел в камышах, лазил по топким его берегам — интересное место. Обитает на озере серая цапля, за красноперыми карасями охотится. Случилось мне вдосталь за этим длинноногим рыболовом понаблюдать.
Несколько десятков метров хода по топкой сплавине в камышах, по заранее устроенной гати, и вот она, гладь озерная, илистое мелководье, карасиный и птичий рай. У самой воды в камышах есть помост для скрадка. Иначе будешь пузыри пускать. Ила кругом по пояс, а местами и глубже. Поставил скрадок, устроился.
Рядом лысухи неспешно плавают, птичья мелочь в камышах голос подает. Кряквы озабоченные своими подрастающими выводками по краю камышей лазят, кормятся. Словом, все, как обычно. А вот и три молодые цапли пожаловали в соседний заливчик, что по левую руку в десяти шагах. Две сразу заметили что-то неладное и хрипло каркая, улетели. Но одна осталась, застыв по колено в воде, как изваяние. Уставилась на камуфляж скрадка, ждет. Стояла минут пять, все это время ни жив, ни мертв, сжавшись в скрадке, сидел, дышать боялся. Но успокоилась птица, шагнула раз, другой и занялась рыбалкой, на скрадок более не обращая внимания.
Медленно вышагивая, вышла из заливчика, поравнявшись со мной, стоит по брюхо в воде метрах в шести от моего укрытия, вытянув вперед шею почти на всю длину. Присматривается, сверлит желтым глазом, чуть скособочась, торфяную коричневу озерной воды. Медленно поднимает над водной поверхностью ногу до коленного сгиба, так медленно, что вода не колыхнется. Переместилась на метр-полтора и снова замерла статуей. Но вот заметила что-то, шея назад пошла, согнулась в гибкую пружину и вдруг, бульк. Молниеносный бросок — и мгновение спустя, блестя на солнце золотом чешуи, сверкнул карась, зажатый мертвой хваткой поперек клюва так, что глаза выпучены и рот раскрыт трубочкой. Несколько секунд — и добыча, дергаясь и шевеля перья на горле птицы, исчезает в чреве удачливого рыбака. Кормилась цапля около меня с полчаса. Поймала несколько карасей, почти без промахов, насытилась и полетела восвояси. Вскоре ушел и я, размышляя по дороге домой о сущности права живых существ жить на земле. Невольно сравнивал нас, людей, с той же серой цаплей. Лишнего птица не съест, ловит самых «ленивых», к жизни приспособленных в меньшей мере, чем более удачливые соседи-караси. Значит, потомство у них будет активным и сильным. Перенесет карасиную икру на лапах и перьях живота в другой водоем, опять же хорошо — свежая кровь в карасином племени появится. Ничего, кроме пользы. А что человек с его неуемной жадностью и беспросветной глупостью деяний на земле? Увы, сравнение не в пользу последнего…
Автор – Валерий Булавинцев, кандидат биологических наук. Фото автора. Источник: журнал «В мире животных» 2012, № 9.
Свежие комментарии